#ночное_чтиво
— Ты, что, решил сняться в фильме про зомби-апокалипсис? — спросил директор, перебирая мой отчёт.
— Нет, с чего Вы взяли?
— С того, что ты белый, словно пена на гребне волны. Я где-то слышал, что такая бледность — следствие болезни.
— Какой болезни?
— Не знаю, я же банкир, а не врач. — Директор встал из-за стола и начал ходить по кабинету. — Фрэнк, ты мой любимый аналитик, моя долларовая акула, изведывающая финансовые глубины в поисках прибыли. Я не хочу, что бы с тобой случилось что-то плохое, поэтому возьми-ка отпуск и сходи к врачу.
— Но, шеф, работа…
— Подождёт. Здоровье важнее.
— Ладно, как скажите, босс.
— И чтобы духу твоего тут не было в течение двух недель.
Я направился в поликлинику прямиком из банка. Терапевт принял меня и сказал, что нужно посетить кардиолога, и что бледность, скорее всего, возникла из-за болезни сердца. Как выяснилось, он был прав. Кардиолог сделал узи и выявил сердечную недостаточность, вызванную серьёзным заболеванием. Из его слов я также понял, что болезнь неизлечимая. Но жить буду. Для этого мне нужно отдохнуть от нервной работы в спокойных условиях. А ещё, отказаться от табака и алкоголя. Жаль, ведь если бы не эти антидепрессанты, смерть бы уже давно настигла меня.
Я решил не играть в кости с судьбою, и последовал советам врача: снял домик в маленьком посёлке, славящимся своим спокойствием и тишиной. Посёлок находился далеко от города и был ограждён морем и горами. Я прибыл туда и заселился в свободный домик.
Заварив чашку горячего чая, я подошёл к окну и увидел нечто странное. Помимо сильного ветра и листьев, грациозно танцующих под барабанящий дождь, на площадке, усыпанной подстриженной травою, сидела девушка и радовалась летнему ливню. Выглядела она небогато: на ней было лишь слегка порванное платье и поношенные сандалии.
«Вероятно, этот посёлок рекомендуют ещё и душевнобольным», — подумал я.
Отойдя от окна, я сел на диван и включил телевизор. Листая каналы, в поисках передачи про экономику и рынки, я услышал, как кто-то стучится в дверь. Сначала я не хотел открывать, но стук не прекращался. Тогда я подошёл к двери и отперев, увидел перед собою промокшего гостя в порванном платье.
— Здравствуйте, меня зовут Алиса. Я ваша соседка, живу напротив.
— Добрый день, очень приятно, я — Фрэнк.
— Приятно познакомиться, Фрэнк, — улыбаясь, она протянула мне мокрую руку и я пожал её. Затем, она развернулась и побежала вприпрыжку, размахивая руками под дождём.
Бывают же странные люди! Живут в своём мирке, сотканном из детских фантазий и призрачных иллюзий, будто всё вокруг — сказка. Но это далеко не так. Послушать хотя бы эту ведущую новостей, которая говорит о небывалом кризисе и безработице в стране. Миллионы людей выброшены на улицы. Зарплаты задерживают, семьи сидят без денег — им нечем оплатить жильё. И только мы — банкиры, смотрим на это стеклянными глазами и попиваем дорогое вино. Правда, в моём случае — зелёный чай.
Наслушавшись вдоволь бессмысленных прогнозов, я отправился спать.
Большую часть следующего дня провёл за чтением книг. Потом, отложив книги, взглянул на часы и обнаружил, что уже вечер и пора бы прогуляться во дворе. Выйдя во двор, я увидел девушку, сидящую на скамье под навесом. Она тоже заметила меня и позвала к себе.
— Чудесный вечер, — сказала Алиса, теребя в своей руке листик.
— Как по мне, такой же вечер, как и остальные.
— Остальные тоже чудесные.
— Как знать, — сказал я сев на скамью. — У вас поэтический взгляд.
— Какое громоздкое слово «поэтический». Вы писатель?
— Нет, я банкир. Работаю аналитиком в инвестиционном банке.
— Звучит интересно и в то же время скучно. Вы, наверно, живёте в мире цифр?
— Да. Я считаю, что цифры всегда отражают реальность такой, какая она есть.
— А я считаю, что мир цифр придумали скучные люди, которым нет дела до настоящей красоты.
— И которые не бегают под дождём, размахивая руками, — добавил я.
Алиса хихикнула.
— Простите меня за такую странность. Просто я люблю дождь и ничего не могу с собой поделать. Он словно добавляет новых красок в этот и без того прекрасный мир.
— Прекрасный? — удивился я. — Взгляните на того человека, — я указал пальцем на бедолагу, который сидел на обочине, держа в руках табличку с надписью: «подайте на лечение» — Вот, как выглядит настоящий мир. И если вы решитесь смотреть на него, сквозь призму поэзии и беспросветной любви, а не сквозь призму скептицизма и хладнокровия, то несомненно окажитесь рядом с этим изгоем.
— Как вы циничны. Неужели вам не жалко бедняка?
— Нисколько. Я не люблю бессилие. Более того, если человек оказался по ту сторону светской жизни, значит он дурак. Бывает, конечно, не везёт. Но позвольте, каждый из нас терпел удары судьбы. Жизнь случалась с каждым, тут нет исключений. И если человек не дурак, умеет пораскинуть мозгами, сказать себе, что где-то ошибается, то он непременно найдёт выход из любой, даже самой ужасной ситуации, — я повернулся к Алисе. — Так что знайте: тот бродяга — дурак, а помогать дуракам — худший из всех пороков.
— Как это жестоко. Неужели банкиры настолько бесчувственные создания? — удивилась Алиса.
— Есть лишь три чувства: секс, голод и сон. Остальные — мешающиеся производные от вышеперечисленных. И чем скорее вы избавитесь от производных, убьёте в себе любовь, ненависть, страх, сострадание и всё в таком духе, тем будет лучше для вас.
— Простите, Фрэнк, но я не хочу становится бесчувственным биомеханизмом. Я считаю, что чувства — это наши глаза. Без них мы не сможем наслаждаться жизнью. Вы же предлагаете зрячему променять его зрение на тактильную трость. Стать слепцом и лишить себя красоты этого мира.
Она взяла меня за руку, и я взглянул в её голубые глаза.
— Видите, Фрэнк?
Над двором сгустились тучи и первые капельки дождя забегали по асфальту.
Алиса вышла из-под навеса и встала под дождь. Я машинально потянулся в карман за сигаретами, но потом вспомнил, что больше не курю.
— Смотрите, там котёнок бежит прихрамывая. — Она указала рукой на клубок рыжей шерсти, который тщетно пытался спрятаться от ливня.
— Алиса, вернитесь под навес, вы же заболеете, — сказал я.
— Что вы, нужно помочь котёнку. — Она побежала за котом, и, взяв его в руки, принесла под навес.
— На что он вам сдался?
— Я назову его Фрэнки-младший, — сказал Алиса, прижимая к себе малого.
Я скривил улыбку.
— Интересное имя. Но Вы задумывались над тем, что домашнее животное — это лишние издержки? За ним же нужно ухаживать.
— По правде говоря, зарабатываю я немного, но на котёнка хватит.
— А где Вы работаете?
— Фрэнк, давай на ты.
— Хорошо.
— Я работаю в прачечной, — сказала Алиса.
— Значит, ты — прачка?
— Да. Сеть прачечных «Чистое бельё», слышал о такой?
Кашель внезапно настиг меня. Я не знал, что ей ответить. Стоило ли говорить, что я знаю эту компанию лучше, чем она сама?
— Кажется, стирал там свой костюм однажды.
— И как? — улыбнулась Алиса.
— Дороговато, — сказал я, глядя на бедняка на обочине. Тот не сдавался несмотря на дождь.
— Да уж, дерут они знатно. Поэтому я и гуляю под дождём, — пошутила Алиса. — Природа делает за меня часть работы.
Чтобы сэкономить на коммунальных услугах, она гуляет под дождём, который, видимо, идёт здесь часто, и ещё умудряется шутить об этом.
— А когда нет дождя, хожу на пляж, — добавила она. — Море так расслабляет после тяжелой работы.
Вечер подкрался незаметно. Котёнок в руках Алисы замурлыкал. Капельки стекали с навеса, и одна из них упала котёнку на голову.
— Что ж, нам пора, — улыбнулась Алиса. Она так часто улыбается. — До встречи, Фрэнк. Приятно было познакомиться.
Алиса направилась к своему дому. Дойдя до двери, она развернулась и помахала мне рукой. Я улыбнулся и помахал ей в ответ. Потом встал со скамьи и пошёл к себе. Войдя внутрь своего дома, я поймал себя на мысли, что впервые за долгое время улыбался.
На следующий день мы встретились в то же время. Сначала посидели на скамье, а потом пошли гулять вдоль пляжа. Пляж был из гальки, и Алиса умудрилась подвернуть ногу. Мне пришлось нести её до дома, вместе с кучей камней, которые, если верить её словам, очень редкие, хоть и тяжелые.
Затем мы встретились ещё раз. К слову, встречи эти происходили негласно. Мы даже не договаривались о них. Я просто выходил вечером на прогулку в одно и то же время и по воле случая встречал её. В благодарность за мою помощь, она научила меня стирать вещи в море и разводить костёр при помощи камней.
Где-то через неделю после нашей первой встречи, она привела меня на возвышенность, с которой просматривался весь горизонт. Под возвышенностью находились скалы, омываемые голубыми волнами. Белая пелена то прятала их под собой, то обнажала вновь, после чего они блестели, точно алмазы. Я наслаждался красотой и даже забыл о работе.
— Куда вашим цифрам до такого, — сказала Алиса.
— Да уж, — согласился я. — Ни один график в мире не сравнится с этим. Но с другой стороны, графики приносят мне больше пользы, чем натюрморты.
— Ты любишь свои графики?
— Ну как люблю… просто они меня хорошо кормят.
— Ах, да, вспомнила, Фрэнк не из тех, кто признаёт любовь, — оперевшись локтями на траву, она разглядывала облака. — А я вот признаю. Когда-то давно, когда я была маленькой девочкой, родители подарили мне скрипку. Я влюбилась в неё с первого взгляда и целыми днями, после уроков, репетировала, сначала сама, а потом со своим преподавателем. Он разглядел во мне талант и со временем, когда мне стукнуло двадцать, выкроил место в оркестре. К тому моменту, я занималась игрой десять лет без перерыва. Членство в оркестре воодушевило меня и я стала репетировать каждый день до боли в руках. Боль постоянно преследовала меня, но я не сдавалась. И вот, в один прекрасный, когда мы давали концерт перед многотысячной аудиторией, мне разрешили сыграть соло.
— Соло перед многотысячной аудиторией… — вымолвил я.
— Но за день до концерта, — Алиса сделала паузу, всматриваясь в облако, — у меня обнаружили артрит. Кисти рук отказывались слушаться. Я вышла на концерт и с больными руками сыграла самое худшее соло в истории, после чего, ушла из оркестра и забросила скрипку навсегда. Из-за этого, у меня случился нервный срыв и некоторое время я лечилась в психиатрическом диспансере. Затем, по совету врача, переехала сюда. Мне здесь понравилось, и я решила взять жильё в ипотеку, — Алиса сделала глубокий вдох. — После того случая прошло много времени, но любовь моя все ещё жива. Каждый раз, когда идёт дождь, я выхожу на улицу и воображаю, будто играю на скрипке.
— Я бы хотел послушать твою игру.
Алиса рассмеялась.
— О, Фрэнк, где же ты был всё это время.
— А как же ты с артритом в прачке работаешь?
— По чуть-чуть. В половину объёма. Из-за этого мало платят, но сейчас везде так. Главное, что пока меня не уволили с работы, я могу платить за дом и жить в этом прекрасном месте, — Алиса смотрела на багровый закат. — Единственное, о чём я жалею, так это то, что я не получила другого образования, и теперь, кроме прачки меня никуда не берут, да и та в последнее время немало сотрудников уволила. Но я не отчаиваюсь, — она обвела рукой море и скалы, — природа успокаивает меня, не даёт сорваться.
Морской ветер окутал нас с ног до головы. Я заметил, как Алиса корчится от холода и подал ей свою куртку.
— Учиться никогда не поздно, — сказал я.
— Ты не знаешь каково это, взобраться на вершину горы, и сорваться перед последним рывком. Ты падаешь с высоты, после которой невозможно подняться.
— Чтобы не сорваться, я и отрёкся от всего, что мне мешает. От любви, друзей, бессмысленных развлечений, от всего, что пожирало моё время, точно голодный гепард при виде антилопы. Я рос один, в окружении книг и изредка, таких же единомышленников, как я. Целыми днями, почти как ты играла на скрипке, я постигал экономику, даже по выходным, когда страна отдыхала, я корпел, благодаря чему оказался в лучшем банке, который только есть на сегодняшний день. Чтобы превратиться в банкира, я стал холодным скептиком, которому чуждо понятие морали, долга и привязанности. Я стал видеть во всём только подвох и выгоду, и это позволило мне выжить, даже когда на вершине дул сильный ветер, и я думал, что вот-вот сорвусь.
— Я видела, каким ты бледным был, когда приехал. Тогда ты как будто лишился души. Но сейчас, порозовел, словно вновь обзавёлся ею. Что ж, поздравляю, мистер банкир, вы превратились в человека.
И вправду. Я чувствовал себя превосходно, и даже не заметил, как прошла моя бледность. Но такое состояние пугало меня. Я понимал, что оно проистекало из моих чувств к Алисе. Она словно проделала дыру в айсберге моего сердца, который я старательно возводил в течение всей своей жизни. А я не привык к такому. Привязанность не заканчивается хорошо. Доверие всегда оборачивается острием в спине. Как и в былые времена, я должен убить это чувство.
Но с другой стороны, Алиса не из тех, кто общается со мной ради денег. Ей просто нравится моё общество, а мне… нравится она.
— Фрэнк, я знаю: счастье конечно, — сказала Алиса. Она понимала, что мне придётся уехать.
Я сорвал цветок и подал ей.
— Я вернусь и ты сыграешь мне на скрипке. А пока сохрани этот цветок, чтобы не забыть обо мне.
Алиса улыбнулась, но ничего не ответила.
На следующий день я вернулся в банк. Директор с сигарой во рту встретил меня со словами:
— А вот и моя долларовая акула! — Он пожал мне руку и добавил: — Я прочитал твой отчёт, ты предлагаешь распродать все активы компании «Чистое бельё». Эта сеть прачечных почти полностью принадлежит нашему банку и уже давно не приносит прибыли! Вот те новость, а я и не знал! Что ж, Фрэнк, продавай всё, что есть. Этому миру больше не нужна такая компания.
Я вспомнил, что так и не рассказал об этом Алисе.
— Но, босс, люди лишатся работы, — сказал я.
Он рассмеялся.
— Это говорит мне тот самый Фрэнк, который у бедного последний доллар отнимет. Тот-то я вижу, что ты порозовел и чувство юмора с собой привёз, молодец. А теперь давай, сделай дело, согласно своему же отчёту. Наш банк только выиграет от этого, — он подошёл ко мне и сказал шёпотом: — А ты получишь хороший барыш.
Сердце заколотилось с бешеной скоростью. Мне пришлось отдать приказ своему отделу о продаже всех активов компании. Это обанкротило её в ту же секунду и стёрло с лица земли. А вместе с ней и тысячи рабочих. Ещё никогда в истории, финансисту не были так противны деньги, как сейчас мне.
Сразу после банкротства, компания подала на нас в суд. Три дня я мучался с судебными исками. Затем, наконец-то освободившись от этой волокиты, я, как и обещал, собрал вещи, и отправился за Алисой.
Приехал вечером четвёртого дня. Подбежав к её дому, обнаружил, что он опечатан. Она брала его в ипотеку и поэтому, когда Алису уволили с работы, банк решил, что она не сможет оплатить жильё и не медля её выселил.
Я достал из кармана телефон и размахнувшись, разбил его об асфальт.
— Придурок! — кричал я. — Ну как можно было забыть обо всём?! Я так загулялся, что не подумал ни об отчёте, ни об отъезде, ни о номере её телефона! Мне казалось, что я просто вернусь и увезу её с собой. Как в сказке.
Но Алиса уехала. Своими руками, я лишил её собственного оберегающего мирка, который она так старательно ткала, чтобы защититься от суровой реальности. Но реальность была такова, что теперь и я сорвался с вершины той самой горы, упав прямиком под дверь её дома.
И только цветок, оставленный ею на коврике, служил мне напоминанием о нашей встрече.
